Пожалуй, доктора Сандерс можно было с чистой совестью назвать трудоголиком. Она, разумеется, всячески отрицала этот факт, пытаясь отшучиваться необходимостью занимать мысли чем-нибудь если не приятным, то хотя бы полезным обществу, но какому нормальному сотруднику могло бы прийти в голову накануне Нового Года приехать на работу для того, чтобы забрать архивные выписки и поработать с ними дома? Любой из этих пунктов уже являл собой психиатрический диагноз, а уж в комплекте — не о чем и говорить.

Сегодня, впрочем, особенно задержаться в университете Шаире не грозило, потому что приехала она не одна. Скучавший супруг, который сам не смог отправиться на службу, — посольство было закрыто, — заявил своё твёрдое нежелание оставаться наедине с глубоко обиженным котом. Конечно, дьяволу ещё могло показаться отвратительной идеей остаться в одном замкнутом помещении с излишне увлечённым исследователем, потому что воодушевление крылатой валькирии порой могло распылять на атомы; но пока жрица была абсолютно счастлива его присутствию.
Её нежный мелодичный щебет, смешивавшийся с лёгким цокотом каблуков, звонко разносился по пустым коридорам, пока женщина вела дьявола за собой, привычно взяв его под руку и рассказывая о чём-то почти неважном, но приятном. Для неподготовленного посетителя любой факультет здесь представлял собой тот ещё лабиринт Минотавра: в нём разве что лестницы сами собой направление не меняли, зато переходы и галереи отличались редкостной неочевидностью.

Переезд в Европу повлиял на женщину лучше живой воды. Сквозь тень, которой она была целую вечность, теперь решительно прорывалась жизнь; мертвенное выражение изумрудных глаз, смотревших обыденно куда-то сквозь собеседника, вдруг сменилось умом и лукавством, что поблёскивало колкими золотыми искорками. Ушла и отрешённая, холодная нездешность.
Или, быть может, дело было вовсе не в оставленной за океаном стране, которая последний век давила на хрупкие плечи своей бессмысленной чужеродностью; быть может, единственной причиной её завораживающего удовольствия от мира вокруг был павший ангел, в своей тьме указавший ей путь на свет.

Остановившись около большой деревянной двери, рядом с которой как-то сиротливо белел кусочек стены, откуда давно сняли табличку с чужим именем и так ещё и не повесили новой, Сандерс привычно приложила руку к магнитному замку. Вместо карточек большая часть преподавателей носила лёгкие кольца с NFC-метками, потерять или забыть которые было несколько сложнее. Студентам, впрочем, их не делали: по той причине, что правильный студент мог потерять даже себя, университет и Землю заодно, а уж какие-то пропуска — это им велели все студенческие боги разом.
Однако привычного щелчка, открывавшего замок, не последовало.
Жрица изящно приподняла широкую рыжую бровь и на всякий случай коснулась панели ещё раз; ответом ей опять стала тишина.
— Странно, — с лёгким удивлением произнесла она, осторожно отпуская супруга и снимая сумку с плеча. — Может, электричество пропадало, но вообще замок должен после этого включаться сам.
Дверь была попросту открыта; провернув ручку, дева битв вошла в кабинет.

Первое, что открылось её взгляду, было вытряхнутыми на пол книгами из шкафа у стены и вмонтированный в заднюю его панель маленький сейф, который был распахнут настежь и многообещающе пуст. Всё остальное было в полном порядке: кто бы не приходил в сегодняшний светлый день, он явно знал, что ему нужно, и не тронул ни большой сейф, ни рабочих документов.
По красивому женскому лицу скользнула глубочайшая тень изумления. Аккуратно переступив через разбросанные тома, она подошла поближе, с глубокой задумчивостью осмотрела медленно покачивавшуюся металлическую дверцу.
— Не знаю, что меня поражает больше: что я не знаю о тайниках в этом кабинете или что о них знает кто-то другой, кто не стесняется сюда приходить, — протянула Шаира.

Белокрылая женщина растерянно сморгнула, обернувшись от распахнутой пасти сейфа к Теодору, а потом улыбнулась и легко склонила голову. Несмотря на весь свой богатый жизненный опыт, Сандерс была рада, что он оказался сейчас и здесь с ней, привычно-невозмутимый и собранный, и его ровный спокойный голос, сохранявший своё невероятное очарование даже в смертном облике, вывел её из состояния неприятного изумления.
— Люблю свою работу, — чуть слышно пробормотала Шаира, осторожно отступая назад и отходя к столу, чтобы подпустить мужа к шкафу. — Приезжаешь забрать бумаги, а влипаешь снова в какую-то фантасмагорию с секретами неизвестного происхождения. Это к теме про криминальные драмы… Хм.
На мгновение она задумалась над вопросом, потом лёгким жестом правой руки указала на дверь на противоположной шкафу стене.
— Второго выхода здесь нет, но есть небольшое помещение, в котором стеллажи с документацией. Там есть узкое окно, но я не думаю, что из него реально выпрыгнуть или в него забраться, пятый этаж — не второй, всё же. Если бы мне нужно было выйти отсюда, чтобы меня не заметили, я предпочла бы просто пройти в другую сторону, не нам навстречу, а дальше по коридору. Там неудобно, потому что придётся сначала идти по галерее, потом подниматься ещё на один этаж, делать крюк и только потом спускаться к выходу, но зато большой шанс затеряться в толпе, планировка тут такая, что чёрт ногу сломит — не отследишь.

Чуть поведя плечами, дева битв смущённо улыбнулась, коснулась кончиками горячих пальцев своих губ. Рассказ её был недолгим:
— Если честно, я вообще мало знаю про эту историю, мне как-то… Не до слухов было, на меня свалили дела всего научного департамента, которые полгода никто не разгребал толком, и я даже на треть пока в них не разобралась. Георг Лотар Герхардт, пятьдесят четыре года, доктор. Он, кстати, не философ был, а этнолог, это мы только красиво называемся "первым факультетом философии", тут несколько отделений... Пропал без вести полгода назад, не оставив ни следов, ни записки, полиция ничего не нашла. В разводе, двое взрослых детей — дочь и сын, бывшая жена понятия не имеет, чем он занимался. До меня тут долетали слухи, что вроде как Герхардт сильно повредился умом после экспедиции, полез потом туда, куда не нужно, увлёкся какой-то эзотерикой, но подробностей у меня нет. Так-то наш учёный серпентарий склонен всё преувеличивать, веры им немного. Давай почитаем, что ли, говорят, что пресса его таинственную пропажу три недели описывала.
Лёгким движением крыла смахнув пыль с монитора, валькирия включила компьютер, а потом, чуть подумав, оставила его загружаться и ушла в ту самую подсобку. Оттуда спустя пару минут послышался шорох закипающего чайника, с которым она и вернулась, прихватив ещё пару чашек.
— В компенсацию за кофе, который на тебя опрокинул мой кот, — улыбнулась Шаира, ставя на стол посуду и доставая из стола большую жестяную банку.
По кабинету потянулся густой запах; оставив одну чашку супругу, жрица сбросила пальто, пристроив его на вешалку, забрала вторую и опустилась в кресло, придвинула к себе клавиатуру. Послышались лёгкие щелчки клавиш.
— А, кстати, — встрепенулась валькирия, делая глоток и довольно жмурясь, — это я точно слышала, мне Виктория... Виктория — это секретарь декана; вот она рассказывала, почему никто на должность особенно не рвался. Тут весь кабинет перьями был завален, чёрными. Но в моём случае быть суеверной как-то несерьёзно, так что я забыла тут же, как услышала.
Малахитовый взгляд вновь обласкал Хартрайта.

Подняв глаза от монитора, Шаира несколько секунд смотрела на мужа, размышляя над услышанным. В общем-то, он был полностью прав; ей следовало бы хотя бы задуматься об этом, а не отмахиваться от слухов с привычным равнодушием. На тысячу галлюцинаций приходится хотя бы одна истина; и тот факт, что на новоиспеченного замдекана по науке свалили столько неотложных вопросов, что вздохнуть было некогда, её не слишком оправдывал.
Впрочем, на данный момент сокрушаться об опущенных возможностях было уже не время; предстояло навёрстывать историю прямо на ходу.
— На меня упало столько совершенно реальных дел, что я просто не задумалась об этом, даже не спорю, — виновато улыбнулась женщина. — Просто обычно в научных кругах такие слухи ходят, что к ним прислушиваться — себе дороже… Я-то этих перьев не видела, а что там Виктория через третьи руки узнала — так себе источник. Ну хотя теперь даже я вижу, что здесь действительно не всё в порядке — сейчас в этом становится сложно сомневаться.

Посмотрев на свои запястья, женщина вздохнула чуть слышно, расстегнула браслеты и убрала их в сумку; привычно, прикрыв глаза, упала в тёплые воды реки… Чтобы обнаружить себя такой же ослепшей, как павший ангел. По красивому лицу скользнула тень недоверия: она не ощущала течения вод времени, сквозь которые умела заглядывать в несвершившееся.
— Я тоже ничего не могу разглядеть, хотя наши силы даже близко не похожи друг на друга; совершенно не вижу полотна. Хотела бы сказать, что устроилась работать в университет с двухсотлетней историей, но больше похоже на то, что я опять попала в сумасшедший дом. Возможно, это со мной что-то не так, и это вокруг меня мироздание предпочитает уходить в штопор, — со вздохом ответила Эра, повернув голову и прижавшись щекой к тяжёлой ладони супруга, что легла на её тонкое плечо.
Тепло, исходившее от дьявола, было ровным и спокойным, и жрица, глубоко вздохнув, позволила себе раствориться в этом чувстве близости, смывая поднявшуюся было тревогу. В конце концов, это едва ли последнее странное происшествие — и уж точно далеко не первое. Стоит ли вообще ожидать хотя бы намёка на спокойствие от совместной жизни, которая началась в Израиле в антураже полевой хирургии с распитием алкоголя и продолжилась с уничтожением Чёрного Архива Аненербе? Удивительно, что вселенная вообще до сих пор не сколлапсировала от их союза.
Заведя одну руку назад, крылатая валькирия нежно мазнула кончиками пальцев по лицу Белиала и чуть заметно улыбнулась, благодаря всех богов и провидение разом, что она не оказалась тут одна. После встречи с окончательно сошедшими с ума Басанос, воительница не была уверена в собственных душевных силах, что позволили бы ей сохранить светлый рассудок при столкновении с чем-то подобным; привкус истерики от воспоминаний пережитого в темноте башни и пустынных песках так до сих пор и не пропал, хоть и порядочно ослаб.

Но вопрос о чертовщине, которая здесь происходила, всё ещё оставался открытым, и, не вспомнив, как и адский герцог, ни одного подходящего ситуации слуха из богатой истории университета, Сандерс вновь подняла глаза к экрану. Скорее всего, объяснение лежало где-то исключительно в трудах её предшественника, и впрямь влезшего туда, куда смертным хода нет. Жрица крутанула колесо мышки.
— Хм. Смотри… У него было очень много исследований в области этнолингвистики, совместные статьи с филологами, а вот это и вот это вообще ближе к лингвокультурологии, если не сказать, что сильно отдаёт эзотерикой. Ирландские источники… Германские… Англосаксонские… Саамские… Есть, если я правильно помню эти фамилии, немного азиатских, и всё связано с вороньём, хотя бы косвенно. Что ты там говорил по поводу Эдгара По?

Тонкие пальцы валькирии стремительно порхали над клавиатурой, пока она выгружала из электронной библиотеки университета все необходимые документы и сбрасывала их на почту супругу. Конечно, проще было бы просто предоставить ему доступ во внутреннюю сеть, но местный информационный отдел был накрепко параноидален всем составом и от подобных перспектив падал в обморок, грозя умереть от инфаркта и приступа эпилепсии, так что жрица берегла их хрупкую психику.
Попутно она просматривала работы, по старой научной привычке зачитывая только заключение, в котором без лишней шелухи можно было понять суть опубликованной статьи; и увиденное женщину совершенно не радовало. Слишком отдавали эти раскопки привкусом горьковатой мистики и поиском ответов на вопросы, которые людям не следует не только знать, но даже задавать.
Дева битв вновь легко прикусила нижнюю губу, провела пальцами по краю пустой чашки кофе. Отсутствие будущего было очень странным ощущением, и сам концепт этого явления не слишком укладывался в сознании. Но вместе с тем её не покидало ощущение, что будущее никуда не ушло, просто вдруг стало отделено от них тёмной завесой.
— Вороны всюду связаны с войной и смертью; в конце концов, сложно считать мирной птицу, которая выклёвывает глаза павшим воинам. Вся эта сложная семантическая связь между познанием мудрости через смерть и тёмными вестями… Никогда в достаточной мере не увлекалась семиотикой на эту скорбную тему, — признала она.

Целительница запрокинула голову назад, коснувшись затылком подголовника, посмотрела на мужа снизу вверх, поймав стальной его взгляд — и вдруг улыбнулась, легко и спокойно. Его мягкий привкус интереса к внезапной загадке дотронулся разума жрицы нежным, щекочущим касанием, и она вдруг почувствовала, что и её собственное любопытство расцветает вновь.
Головоломки были её слабостью — и её сутью, а присутствие дьявола рядом вмиг гасило всякий страх, следом пережитого краха от встречи с колодой всё ещё остававшийся в ней. Сама воительница не заглядывала в будущее так далеко, как заглядывал Белиал, не видела в отражении вод последних их мгновений, там, в конце всего сущего, но она целиком доверяла супругу.
Это было очень странным чувством после всего пережитого; но оно лишь окрепло — вопреки всякому здравому смыслу.

Обняв павшего ангела за шею, Эра чуть приподнялась на сиденье и лёгким, неуловимым почти движением тронула его губы, а потом так же стремительно отпустила мужчину, вернувшись к созерцанию монитора.
— Война, война… Тут слишком много про войну и про ворона как про вестника смерти на поле боя. Ты много лучше меня знаком с политической ситуацией в мироздании, — вдруг задумчиво протянула женщина, — я почти не следила за ней последние лет пятьдесят, когда мои перерождения окончательно сошли с тропы привычного цикла. Германия входит в блок НАТО. Бундесвер ведь наверняка проводил какие-то реальные военные операции совместно с американцами… За последние три года, если судить по всплеску исследований Герхардта. Здесь что-то очень личное, я думаю. Чёрт возьми, мне срочно нужна Виктория с её всезнанием касательно чужой личной жизни! Или хотя бы его досье, только полное, а не эта красивая выдержка из десяти предложений и перечисления монографий с нашего сайта.

Это было чертовски притягательно: она знала, что дьявол из всех птичьих обличий предпочитает врановое оперение, и каждый раз не могла удержаться от восхищённых взглядов. Его темнота влекла её к себе в каждом из обликов; и замечтавшейся жрице тоже пришлось усилием воли напоминать себе, что они на самом деле не предоставлены друг другу — по крайней мере, именно сейчас.
Но смолчать оказалось выше её сил.
— Моя лебединая сущность в трепете предвкушения, милорд, — с нежной полу-усмешкой парировала Эра.
Она одарила-обласкала его ещё одним тревожащим взглядом, полным безмолвной покорности.

Лёгким прикосновением к тяжёлой ладони дьявола спросив разрешения, валькирия взяла одно перо, провела кончиками чутких пальцев по кромке. Очень тёмные, даже измятые и изломанные не утратившие своей жёсткости, при замахе, должно быть, способные легко располосовать кожу, они были цвета столь глубокого, что его невозможно было даже описать. Цвета сажи, пожалуй; цвета, что чернее чёрного.
Последовав примеру супруга, женщина прикрыла глаза, осторожно продолжая изучать перо на ощупь, чтобы не позволить пляшущему мороку отвлечь её от ощущений; но толку было немного. Озарения не шло, было только странное чувство какой-то нелепости, картинной выдуманности происходящего.
Вороны, пропажи, перья, вскрытые сейфы... Мистический роман в духе девятнадцатого века.
— Даже не представляю, — тихо отозвалась она наконец, аккуратно отложила находку павшего ангела на стол. — Я таких не видела прежде, если честно, но они не совсем похожи на птичьи. Структура другая и слишком большие, даже маховые перья ворона должны быть меньше, иначе это уже был бы орёл.
Вытряхнув из сумки собственный телефон, женщина вновь куснула себя за нижнюю губу, открыла контакты и стала сосредоточенно листать записи: фамилии секретарши она не помнила, а по поиску Викторий обнаружилось значительно больше одной. В конце концов, определив методом исключения нужную, доктор Сандерс сбросила ей одно короткое сообщение с вопросом, уповая на необходимость сотрудников делиться сплетнями по первому душевному порыву.

Нетерпение павшего ангела, его хищное стремление встать на след и мчаться до тех пор, пока добыча не окажется перед тем, тревожили Эру; она разделяла его чувства целиком, но при этом не способна была до конца переживать их с той же ясностью. В её мягкой, податливой натуре попросту не было этого; протянув руку, жрица мягко коснулась чужого колена, озарив сознание супруга тёплым ощущением тишины.

Раздался короткий сигнал мобильного.

—  У нас тоже есть свои системы осведомления. Я не знаю, эта девушка вообще когда-нибудь расстаётся с телефоном? Удивительное поколение, — с восхищением поделилась она, открывая ответ.
И на миг лицо её стало отрешённым, пустым, вновь неявно обретая мертвенную гармонию мраморного силуэта, пока женщина вчитывалась в чёрные безликие строчки. Мозаика, рассыпанная на полу выброшенными с полки книгами, начала складываться, но воительница предпочла бы совсем иной результат.
Жрица подняла на Белиала глаза, вновь подёрнутые зеленью могильных курганов. Одна из сторон её существа, та, что была древней и тёмной, как воды подсознания, неразрывно касалась и смерти, такой же неминуемой части жизни, как рождение — возможно, именно это позволило женщине, ставшей смертной и забывшей саму себя, быть вечной вестницей битв. Эра сопереживала каждой потере и одновременно принимала их, как неотъемлемую часть бытия.
— Сын, — уронила она тихо. — У него служил сын. Думаю, твои люди сейчас поведают это более полно, но это... Приобретает какой-то изощрённый смысл, про смерть и войну.

Повернувшись к супругу, Эра благодарно улыбнулась, на мгновение вновь коснувшись его ладони и обдав теплом собственной кожи, забрала кружку, от которой поднимался пар. Кофе, конечно, был не чета тому, который она варила дома, но от него и не требовалось: единственной функцией растворимого было поддерживать в организме нужную дозу кофеина, и с ней он вполне справлялся.
— Спасибо. Заметь, Виктория не говорит, что он погиб. Что бы с ним не случилось, Герхардт об этом не распространялся, так что всё это на уровне догадок. Наше сообщество любит ими развлекаться; просто в какой-то момент Герхардт начал съезжать с катушек, а сын перестал появляться вообще, и он даже убрал его фотографии из кабинета. Тоже какая-то странная подробность. Пропавшие в горячих точках — не редкость, и я даже знавала тех, кто после этого вернулся в жизнь, но в куда менее мистическом антураже. Где это было?

Внимательно посмотрев видео на экране ноутбука, женщина коротко кивнула, вновь подтягивая к себе телефон, но потом, передумав, открыла ещё одну вкладку браузера. На самом деле, дева битв терпеть не могла социальные сети, но в них, как в конце концов убедили её собственные студенты, было определённое удобство. Виктория, конечно же, была онлайн; воительница опять добавила что-то про загадочное поколение, размышляя над формулировкой вопроса. Откровенно врать о своих причинах внезапного интереса к семейным драмам предшественника не хотелось, но и вдаваться в подробности — тоже; Эра достаточно хорошо представляла скорость, с которой сплетни разлетятся по её коллегам.
Но секретарше, похоже, было скучно, поэтому на робко заброшенный вопрос она прислала едва ли не полное досье в лучшем духе ЦРУ. Женщина задумчиво пролистала ответ.
— Взгляни, — окликнула жрица дьявола, — она нашла фотографию на Facebook'е, Ян бывал здесь на открытых лекциях… По-моему, не слишком похож, хотя тоже брюнет и среднего роста, но определённо не настолько тонок. Крепкое спортивное телосложение, логично для действующего офицера.

Однако её отвлёк лёгкий, на грани слышимости хруст. Подперев голову одной рукой, валькирия наблюдала за тем, как чёрное облачко пляшет вокруг пальцев дьявола, и в её остроскулом лице вновь прорезалось задумчивое любопытство. Протянув левую ладонь, она попыталась коснуться тьмы, но та отпрянула, отказавшись встречаться со светом, который лился с белой кожи; жрица чуть приподняла бровь, усмехнувшись, но настаивать не стала.
— Знаешь, я всегда подозревала, что внештатному апокалипсису если откуда и следует начинаться, так это с учёных, неважно, какой специализации. Ну просто потому, что это сообщество вечно производит какое-то сумасшествие, с которым не знает, что делать, — фыркнула она, двумя большими глотками допивая кофе. — И всё, что здесь — это как бы странно, но даж..
Расколовший тишину крик заставил Эру мгновенно оказаться на ногах, бросившись вслед за мужем и едва не перевернув рывком кресло. Было уже не до продолжения диалога.
— Что за чёрт?
Пытаться выскользнуть из кабинета первой она не стала, остро отдавая себе отчёт в неэффективности подобных стратегических решений.

Первое, что бросилось жрице в глаза — чёрные перья, которые гонял по коридору ветер, врывающийся в распахнутое окно. В распахнутое? Она повернулась, задержавшись на стекле коротким взглядом: разбито прямо посередине, как будто в него швырнули стул, а на острых сколах медленно истаивали ручейки черноты.
Студенты жались по стенам, и в их взглядах страх переплетался с приличествующей возрасту придурью: жрица только вздохнула; скоро начнётся фейерверк из домыслов и пересказов, а к концу новогодних вечеринок окажется, что Берлинский университет навещал граф Дракула со свитой, который унёс парочку студенток в Румынию.
Кстати, о студентках; задержавшись рядом с Белиалом, дева битв легко коснулась его локтя, указала взглядом на девицу лет двадцати, лежавшую чуть поодаль от осыпавшихся на пол осколкрв, подошла и присела рядом, привычно коснулась пальцами шеи, проверяя пульс.
— Впечатлительные исторические девы, — пробормотала она на французском.

Помогая девушке встать, жрица мимолётом мазнула по фигуре супруга у окна, за поворотом головы и оперением пытаясь не слишком-то хорошо скрыть собственную усмешку. Эта женщина не знала ревности, не понимала даже самой сути оного явления (хотя укоризненное "Теодор!", которым она окликнула павшего ангела, вышло весьма правдоподобным); а оттого короткие вспышки эмоций студентки её лишь веселили.
В отличие от той тёмной силы, что оседала кровоподтёками на острых сколах разбитого стекла. Шикнув на стремительно оживавшую публику, чтобы умолкли и не мешались под ногами, если не могут сделать что-нибудь полезное, валькирия уволокла вяло сопротивлявшуюся фройляйн за собой в кабинет.
Через полминуты дверь захлопнулась за мужчиной, вошедшим следом.
Убедившись, что нашатырь пока не требуется, дева битв выпустила свою ношу из цепких объятий, сгрузив её в любезно подставленное кресло, деловито отряхнула руки — и вполоборота повернулась к дьяволу.
— Не соблазняйте мне студенток, милорд, — с видом полной серьёзности произнесла Эра. — Они потом бросают историю и уходят учиться на художников, чтобы иметь возможность запечатлеть Ваш светлый лик. Я не могу позволить юным дарованиям так бездарно загубить себе научную карьеру.
— Я не… — Вспыхнула было девица.
Целительница лишь беспечно отмахнулась, повела белыми крыльями и ушла в подсобку за третьей чашкой. Малахитовый взгляд, который она мимоходом бросила на павшего ангела, ускользнув прочь, лучился весельем, хотя впечатлительную деву ей было искренне жаль. Даже самой жрице избежать могущественных чар его бархатного голоса было не под силу, и она отчётливо помнила, как падала в эту бездну во время их "первой", весьма знаменательной встречи в Израиле, ещё искренне почитавшая свою любовь к кузнецу настоящей; что уж тут говорить о двадцатилетней смертной.
Изящную подмену своей фамилии доктор Сандерс решила просто проигнорировать, не найдя в себе особых возражений.

Из-за приоткрытой створки послышался звук закипавшего чайника, и вскоре жрица вернулась.
— Возьмите, — она протянула жертве полубезумных событий кружку.
Студентка наконец смогла сфокусироваться на оказавшейся по близости Эре и несколько секунд задумчиво созерцала её; потом девичье лицо вдруг окрасилось признаками узнавания и заметного смущения.
— Вы же новый зам по науке, да, — пролепетала она, не то спрашивая, не то утверждая.
— Кофе, — напомнила валькирия, — с сахаром. Пейте, фройляйн. Да, вступила в вакантную должность сразу после перевода в университет. Представьтесь, будьте добры, а потом просто ответьте на вопрос, который Вам задал герр Хартрайт, хорошо? Никто не собирается делать Вам выговор.
— Кат… Катрина Миллер, третий курс, отделение истории и…
Жрица сделала жест рукой, показывая, что этого вполне достаточно, отошла от студентки и села у окна, закинув одну безупречную ногу на другую. Её тонкий силуэт, очерченный светом, излучал живое любопытство и доброжелательность.
Катрина тем временем явно торопилась.
— Мы шли по коридору, — затараторила она, — там на подоконнике сидел какой-то парень… В тёмном… И его кто-то окликнул, кажется, а потом была вспышка, что-то заметалось по коридору. И звон стекла. Я только помню, как меня что-то очень… Холодное такое… Ударило по лицу, а затем сразу Вас. И ещё казалось, что очень сыро вокруг.
Подождав и убедившись, что продолжения не будет, дева битв кивнула.
— Свободны, — спокойно улыбнулась Эра, — чашку занесёте потом. И постарайтесь как-нибудь обдумать увиденное с рациональной точки зрения, хорошо?
Пискнув "до свидания", девица испарилась из кабинета; жрица медленно провела пальцами по губам, осмысливая всё услышанное, перевела внимательный, вновь тревожный и топкий, взор на дьявола. Ей не слишком нравилось присутствие неизвестной мистической сущности в таком тесном контакте с людьми; из этого обычно не выходило ничего хорошего.
В подобных вопросах дева битв была на редкость пессимистична.
— Кажется, мы спугнули его раньше, чем он нашёл то, что хотел. Больше всего меня интересует, — женщина щёлкнула пальцами, — где же в этой истории фигурирует сам профессор. И во что вляпался этот парень, конечно, потому что на призрака это похоже чудовищно мало.

Дождавшись, пока за студенткой закроется дверь, валькирия с хрипловатым стоном откинулась на спинку кресла, разметала огромные крылья свои по сторонам, отчего негодующе зашумели листья орхидей, разноцветной толпой украшавших шестиступенчатую подставку около окна. Эра всегда испытывала слабость к живым цветам, и их было изумительно много вокруг неё, где бы она не работала, но сейчас мысли жрицы крутились только вокруг происходившего.
Смерть, не-мёртвый, месть; чудесно, просто чудесно.
— Большую часть профессуры можно окрестить именно этим возвышенным определением, знаешь, — вздохнула женщина. — Возможно, что про меня кто-то думает так же, полностью уверенный в своей правоте, хоть я и стараюсь дистанцироваться от основных скандалов нашего драгоценного гадюшника. Но тут даже один раз случайно заденешь — вовек не отмоешься.
С благодарностью приняв из руки павшего ангела чашку с кофе — хотя сейчас жрица предпочла бы уже что-нибудь покрепче, пожалуй, — пташка вновь вернулась к столу, с некоторой тоской посмотрела на компьютер и снова притянула к себе клавиатуру. Вступление в должность она представляла себе как-то иначе.

Впрочем, три секунды спустя загадка вновь увлекла её, и мягкие щелчки по клавишам перестали напоминать похоронный марш здравому смыслу.
— Отвратительные; судя по всему, парень бросил университет и отцовские чаяния, а вместо этого пошёл в армию. Впрочем, это было понятно и без Виктории, потому что… Ну потому что такова специфика всех учёных семей, я их порядком навидалась. — Дева битв помолчала, замерев вполоборота от дьявола, но её полупрозрачный, размытый взгляд смотрел куда-то вдаль, обращённый не то к вечности, которой сейчас не существовало, не то к непознаваемому ощущению причастности к тайнам всей вселенной; потом жрица вздохнула, качнула головой. — Послушай, я не знаю. Вмешиваться в дела Смерти — то ещё удовольствие, но то, что мы с тобой вообще оказались в этой истории, тоже не может быть случайностью. Я в них не верю. Сколько лет прошло с того, как этот парень ушёл? Мы не можем знать, как существование на грани повлияло на него, и как его вмешательство повлияет на равновесие. Пропавшие вероятности — плохой признак, как ни крути. Давай попробуем докопаться до правды… А там уже посмотрим.
Она замолчала, покосившись на оживший десктоп. Осчастливленная порцией общения секретарша была сегодня просто на высоте. Ещё один короткий чирикающий звук сообщения, потом — сразу десяток, слившихся в звонкий напев воробьиной стаи. Чуть поморщившись, женщина выкрутила звук на колонках, пробежалась по открытому диалогу.
— Виктория говорит, что девушка у него была… Хм, слушай, интересные подробности, — валькирия чуть заметно покачала медноволосой головой, — не хотелось бы мне попасть под пристальный интерес нашей чудесной фройляйн, это же просто готовый осведомитель на радость любому разведчику. Одна из студенток Герхардта-старшего, отчислилась из магистратуры по собственному желанию. Этнолог. До сих пор не забрала документы, кстати, что странно… Значит, она не стала продолжать обучение, и чёрта с два мы её найдём.

Пара щелчков мышкой, пока жрица прыгала по вкладкам, заботливо приложенным девицей; она закусила нижнюю губу. Привкус магии на пальцах дьявола беспокоил неявным запахом печали и угрозы.
— Смотри, — окликнула Эра супруга, поворачивая к нему монитор. — Красивая. И, похоже, из иностранных студентов, чешский грант на образование, что вдвойне странно: в таком случае, ей необходимы были документы, чтобы вернуться, пусть не сразу, но хотя бы запросить по почте она их была должна. Ты не мог бы узнать, не числится ли Дана Яндова среди пропавших без вести? Немецких баз мало.
Фотография девушки была не лучшего, пожалуй, качества, но валькирия зацепилась взглядом за упрямое, твёрдое выражение тёмных выразительных глаз; у самой жрицы порой проскальзывало такое же, когда она сталкивалась с тем, что ей не нравилось. Сквозь расстёгнутый ворот светлой рубашки было видно маленькую татуировку-бабочку на шее бывшей студентки.

И дело вовсе не в примете —
Только мёртвый не боится смерти.
Вдоль дорог расставлены посты. ©

— Всё ещё думаю, что случайности не случайны, милорд, — мягко качнула головой жрица, накручивая на палец медный локон, выбившийся из причёски. — Даже если мы оказались здесь как наблюдатели, это зачем-то всё равно нужно. Меня не было на работе вчера и не должно было быть завтра, но ворон предпочёл появиться именно сегодня. В конце концов, нас никто не заставляет вмешиваться; быть может, наша роль сейчас и вовсе в том только, чтобы увидеть. Не знаю.
Она улыбнулась, спокойно и немного легкомысленно, смазывая впечатление от слишком строгого, тяжёлого взгляда, в котором всё ещё трепетала трава на склонах могильных курганов. Порой эта женщина бывала невыносима в своём желании докопаться до истины, которое, хоть и таилось под тихой, истинно-женской покорностью, на ощупь оказывалось таким же каменным, как упрямство дьявола. Абсолютно противоположные друг другу, они были чудовищно похожи.

Пробежавшись пальцами по клавиатуре, валькирия погасила десктоп в спящий режим, коротко, но очень задумчиво взглянула на мужчину, сделала жест рукой, приманивая к себе лежавший слишком далеко телефон. Тот послушно прыгнул в узкую ладонь.
— Яндова ещё жива, ты думаешь? Последние записи в блоге датируются позапрошлым годом… И, судя по ним, девушка пребывала в депрессии на грани самоубийства, хотя большая часть заметок наверняка подзамочная. Но даже по тому, что я вижу, особого оптимизма к жизни не заметно. Посмотрю ещё по пути… Так, сейчас. Куда, чёрт возьми, я успела бросить свой блокнот и про него забыть?
Послышался сердитый шорох бумаг: жрица стремительно перебирала образовавшуюся на столе гору записей и неизвестно как оказавшихся здесь папок, попутно пытаясь бороться с мрачным внутренним ощущением, что ей самой уже нужен секретарь; однако толстая записная книжка в коричневой обложке нашлась быстрее, чем доктор Сандерс успела возненавидеть свою должность в семнадцатый раз за последние две недели. Вспыхнув лёгким солнечным отблеском, женщина выскользнула из-за стола.
От каждого её стремительного движения оставался лёгкий и терпкий аромат степных трав да свежих цветов; слишком порывистая, дева битв неуловимо напоминала ветер, которым была долгих четыре года.
Окинув печальным взглядом кабинет, в котором опять почему-то обнаружился творческий хаос, а не милый сердцу пташки армейский порядок, когда каждая вещь вполне себе лежит на своём месте, валькирия подхватила свою сумку с подлокотника и стремительно вышла вслед за супругом. Чёрная спираль, в которую вдруг обернулась кровь не-мёртвого, пульсировала футах в пяти от пола, подрагивая, точно стрелка компаса, которую упрямо влекло на север.
Павшего обожгло теплом весеннего полудня, когда целительница, увлечённая собственными мыслями, оказалась слишком близко, задумчиво продолжая листать страничку Facebook'а, которую ей любезно принесла всезнающая Виктория.

Взяв Белиала под локоть, чтобы не потеряться где-нибудь в переплетениях университетских коридоров, женщина скользила глазами по дисплею; Эру интересовали не столько записи, сколько фотографии — причём те, на которых девушка засветилась случайно.
— Знаешь, — произнесла жрица вдруг, просмотрев очередную пару кадров, — у меня есть подозрение, что фройляйн либо тяжело болеет, либо наркозависима и сидит на чём-то довольно тяжёлом. Где ретушь, не видно, но на других снимках… Лицо в короткий срок осунулось, и синяки под глазами слишком заметные, таких не бывает от парочки ночей за статьёй, особенно когда тебе двадцать лет. И, если я правильно сопоставляю даты, то это началось незадолго до исчезновения Герхардта-младшего. Или… Сразу после.

Путь не занял много времени; Эра, впрочем, смотрела не на дорогу, полностью отдавшись воле супруга, быстрым шагом идущего по хитросплетению университетских коридоров.
— Я бы хотела сказать, что верю в своих коллег, но на самом деле тварей среди учёных встречается куда больше, чем среди политиков, — с видимой грустью признала женщина, — так что, боюсь, причастен он напрямую; и я, кажется, поняла, в чём дело… О.
Ощущение того, как она стремительно рассыпалась в золотые искры, чтобы соткаться уже с другой стороны закрытой двери, было странным, и валькирия несколько ошарашенно умолкла, с лёгким изумлением глядя на чердак, куда привёл их след. Появившуюся Смерть она встретила изящным кивком и привычной, мягкой полу-улыбкой, вспыхнувшей на пухлых губах, а затем вновь перевела зеленевший мхом взгляд на проём окна, сквозь которое пробивался внутрь солнечный свет.

На подоконнике сидела фигура, в своей угловатой холодности действительно больше напоминавшая птицу, чем человека. Бледный, остроскулый, похожий на воспоминание о самом себе, а не на настоящего человека, парень смотрел на них исподлобья, а под его ногами, обутыми в военные берцы, лежали длинные маховые перья. Они, впрочем, были здесь везде, рассыпанные по старинной рухляди темнотой и горечью.
Осторожно коснувшись руки дьявола, что легла на её плечо тяжестью всей вселенной, женщина мягко сжала его пальцы своими.
— Милорд, пожалуйста, — еле слышно произнесла она, — позволь мне самой.
Конечно, Эра понимала его предостережение; но вместе с тем она остро понимала, что сейчас и здесь ей нечего бояться. Не то, чтобы Ян не мог причинить ей вред — природа вернувшегося была столь странной, что дева битв не знала точно, как с ней справляться, возникни таковая необходимость, но она не желала ему зла, и он наверняка это понимал. По крайней мере, несмотря на то, что женщина стояла к нему очень близко, буквально — за пару шагов, Ян до сих пор не упорхнул прочь, только скривился на вопрос, заданный ему павшим ангелом.
Голос юноши напоминал раскатистый вороний крик, гортанный и низкий:
— Её записи. Там их много… Даже, кажется, не только её.

Подтолкнув ногой невысокий табурет поближе к окну, жрица ловко выскользнула из хватки супруга, словно кошка. Мертвяк по-птичьи склонил голову к левому плечу, но в тусклых прозрачных глазах обозначилось какое-то заинтересованное внимание, не похожее на ту ощерившуюся решимость защищаться, какую можно было увидеть в его взгляде, подаренном Белиалу.
Целительница продемонстрировала пустые руки, окутанные лёгким золотистым сиянием.
— Георг забрал её статьи себе, да? Присвоил авторство и выпустил под своим именем. Я почти уверена, что те статьи, которые были опубликованы в четырнадцатом году, не его руки, слишком… Иной подход. Беглого взгляда достаточно, чтобы это понять.
Парень чуть повернул голову, чтобы взглянуть вниз, на внутренний двор университета; у него был резкий, хищный профиль. Очерченный светом, он казался почти ненастоящим, нарисованным.
— Да. Отец всегда был порядочным мудаком. Пока я был… Здесь, он опасался, но потом ему, похоже, ничего не мешало. Подумаешь, разрушенная карьера какой-то студентки.
Эра вновь медленно коснулась губ кончиками пальцев: этот жест часто помогал ей сосредоточиться.
— Дана жива?
На лице не-мёртвого отразилась настоящая мука, и женщина с трудом сдержалась, чтобы не потянуться ему навстречу, утешив хотя бы на ту малость, что она могла ему дать.
— Не уберёг, — только и проронил он, на миг прикрыв глаза.
Потом вдруг резко вскочил на ноги, метнулся в сторону, схватил с какого-то из ящиков папку и протянул её сидевшей неподвижно жрице.
— Я не знаю, кто ты такая, но ты не похожа на моего отца.
Валькирия попыталась было что-то сказать, но он перебил её резким гортанным звуком, полыхнул темнотой, пытавшейся вновь обернуть его в птичий облик:
— Да неважно! Я не могу вернуть Дану, я и сам не могу вернуться, но ты же можешь, то, что мы не смогли — пусть хотя бы все остальные узнают, что мой папаша творил под видом благовоспитанного профессора. Он этого заслужил.

И, когда Эра сжала картонную обложку левой рукой, Герхардт улыбнулся, на миг вдруг утратив вымученную нездешность своего облика — и исчез, огромным вороном вспорхнув под потолок, под самые толстые балки. Опустив голову, женщина только вздохнула и закрыла лицо узкими ладонями. Папка мягко упала на её колени; чёрные, чёрные, как смоль, перья продолжали медленно летать по чердаку, однако с каждым мгновением они таяли, точно туман.