Последний раз Шаира бывала на нормальной — ну насколько это описание вообще было применимо к физиологии металюдей, представлявших собой основной состав всех супергеройских команд, — тренировке не меньше полугода назад. С тех пор произошло многое, и большая часть этого была столь не радужна в осознании, что женщину накрепко прибрала в свои прохладные объятия жуткая депрессия, из которой её буквально за руку вытащил дьявол. Последние пару месяцев же ей и вовсе хронически было некогда: привычный мир успешно рушился, оставляя после себя горьковатый привкус обмана длинной в миллиарды лет, и требовал обратить на него всё возможное внимание.
И ещё немного невозможного.

Предложение супруга для начала хотя бы посмотреть, в какой физической форме она находится здесь и сейчас, валькирию даже немного удивило, потому что обычно задумываться ей над этим не приходилось: жизнь сама с диким восторгом подбрасывала героям возможности для того, чтобы умереть, разбившись о кого-нибудь достаточно могущественного. Ну или выжить — если повезёт. Спорить с дьяволом она, впрочем, не стала, согласилась в обычной своей манере, только уточнила, что сначала навестит университет и закончит с делами там. Новое место работы, новые коллеги и новые студенты нравились Сандерс; портить отношения с начальством, и без того редкостно понимающим в отношении едва-едва устроившейся сотрудницы, не хотелось.
Хотя, учитывая то, как ректор демонстрировал её французским коллегам на последней конференции несколько дней назад, женщина пришла к выводу, что ректорат выиграл от её появления у них немного больше, чем она сама. Впрочем, это было объяснимо; бывший муж наукой интересовался куда в меньшем объёме, чем геройскими буднями, и в этой области жизни деве битв не требовалось быть в его тени, а оттого и известность она получила немалую — пусть и в достаточно загадочных академических кругах.

На парковке перед университетом её встретил Роберт, меланхолично листавший что-то в смартфоне, который он пристроил на руль.
Шаира не удивилась. Она вообще редко чему-то удивлялась, надо признать; с тех пор же, как в её жизни появился дьявол и принёс с собою странности, которые происходили вокруг него в любой его ипостаси, женщина вообще утратила, казалось, эту способность, воспринимая окружающий мир просто как должное. В конце концов, Форбс был ещё не самым плохим вариантом.
Закинув спортивную сумку с вещами и ноутбук в багажник, жрица устроилась в салоне, запахнулась в свои крылья и благополучно нырнула в сорок минут спокойной полудрёмы: привычка, полученная ещё в полицейских буднях на Танагаре. Не имея возможности заняться более полезными делами, лучше было дать сознанию и телу отдохнуть.
От встречи с Теодором особых поблажек можно не ждать — уж настолько павшего ангела она знала. Хорошо, если домой удастся добраться на своих двоих.

Разбуженная аккуратным прикосновением к плечу, Шаира потянулась, откинула на спину тугую косу и белокрылым росчерком выпорхнула из салона. Тяжёлые военные берцы почти не шумели, женщина словно бы вообще не касалась земли.
— Напомни, зачем мне это всё? — Одарив супруга лёгким прикосновением поцелуя к виску, спросила валькирия.
Гиблые зелёные глаза её отблёскивали смехом. Как бы то ни было, она была рада делить с ним жизнь — и здесь, на Земле, тоже.

Забрав из багажника машины свою сумку, женщина закинула её себе на плечо и послушно пошла с Теодором рядом бесшумными кошачьими шагами. Недлинное чёрное пальто резко оттеняло белые крылья и бледное лицо, делая Сандерс скорее наброском, чем живым существом из плоти и крови.
Глубокий голос дьявола завораживал её, гипнотизировал даже тогда, когда он оборачивался в смертного, и для того, чтобы сосредоточиться на словах, приходилось смотреть себе под ноги, мысленно удерживаясь за реальность. Разум явно отказывался соглашаться с тем, что нужно вновь переходить к привычному стилю жизни, что выпестовал ручную, карманную паранойю; и вместе с тем Шаира отчётливо понимала, что больше не сможет оставаться в стороне, закопавшись в свои загадки и науку, в которых всё пыталась забыть себя саму и мир вокруг.

Слова Хартрайта, возможно, звучали бы даже обидно — для кого угодно, кроме этой женщины. Едва взглянув в его красивое лицо, на котором сквозь обычную холодную невозмутимость прорастала тревога, она лишь только кивнула. В конце концов, он не пытался посадить её под замок или хотя бы привязать цепями к батарее, как это регулярно порывался сделать кузнец; всё остальное как-нибудь было можно пережить.
"Хочешь играть во взрослые игры — покажи, что выдержишь." Позиция абсолютной логики, с которой не возникало желания спорить.
Хотя нет, у неё просто не было желания спорить с Хартрайтом даже из вечного женского желания посмотреть, а что получится в результате. Он был слишком умён и опытен.
— Я просто хочу напомнить, что я не самая беззащитная женщина в этой вселенной, лорд мой. Трижды богоубийца, несчётное число дева битв у всех языческих пантеонов и семьдесят лет как герой в половине общемировых команд, я воюю дольше, чем живёт человеческая цивилизация, хоть это и не доставляет мне великого удовольствия. С тобой меня не сравнить, безусловно, но тебе я и не сопротивлялась. И пятьдесят тысячелетий я жила без доступа к собственной силе, которой даже не помнила. Не сказать, чтобы слишком хорошо жила, и своей смертью, насколько помню, я не умирала ни разу за всю вечность, но всё же отказаться от неё для меня труда не составляет. Не в смысле, что я против, что мне нужно заняться собой, не подумай, — она улыбнулась, спокойно и немного грустно, — но не считай меня слабее, чем я есть. В одном, однако, ты прав особенно: я сильно потеряла после того, как перестала использовать N-металл. Нет, я не жалею о том, что отказалась от него, но теперь многому нужно учиться заново… Впрочем, когда я рождалась здесь, на Земле, раньше, я же как-то обходилась без него. Переживу и это.

Стремительный жест рукой; жрица перехватила полотенце в воздухе и, коротко кивнув, ушла, забрав свою сумку.

Вернулась она довольно быстро, привычно заплетая длинные в одно мгновение высохшие волосы в толстую косу. Чуть мешковатая бежевая футболка, плотные штаны, неизменные армейские берцы; налёт женственной элегантности, которым учёный-историк могла бы похвастать в университете, слетел с неё мгновенно, вновь оставляя только холодную солдатскую суть. Она не любила войны — и сроднилась с ними за слишком долгую жизнь даже против собственного желания.
Подойдя ближе к разговаривавшим мужчинам, жрица забрала шкатулку, мельком глянула на латунный отблеск оккультных символов, потом вновь подняла взгляд. Несколько бесконечно долгих секунд валькирия изучала вовсе не артефакты, а лицо супруга, потом коротко пожала плечами и, взяв браслеты, с лёгким щелчком застегнула их на своих запястьях. В малахитовых глазах вспыхнуло и тут же умерло закатное солнце, заставив Шаиру пошатнуться; чувство было таким, будто из неё в один рывок выдрали кусок сущности.
Женщина тряхнула головой.
— Боги, какие незабываемые ощущения, — пробормотала жрица, хватаясь рукой за поручень перил. — Теодор, как ты с этим функционируешь постоянно? Получать от Картера моргенштерном было и то немного приятнее. Одну… Секунду.
Она отвернулась, и лицо её превратилось в посмертную маску — абсолютно застывшее, каменное, пока Сандерс, отрешившись от всего внешнего, осматривала себя. Потом она повела крыльями, легко, стремительно возвращаясь к реальности; голос вновь звучал совершенно ровно:
— Кажется, я стала слабее физически. Не уверена, где заканчивается человечность и начинается сакральная сущность, мне как-то никогда не приходило в голову в этом копаться; но дары богов вроде бы по-прежнему со мной — они ведь появились позже, чем остальное. Ладно, неважно, разберёмся по ходу.

Хищный зелёный взгляд обжигал, и короткое, резкое слово покатилось по полу серебряным шариком:
— Да.

С благодарным кивком приняв стакан, дева битв выпила его залпом. Дрянь на вкус была просто отменная, горчила, как полынь, но разум очистила мгновенно. Ощущение смешанности реальности ушло мгновенно, осталось только слабое ощущение собственной нецельности, но с этим можно было существовать относительно спокойно.
— Я не ангел, Теодор, и крылья — обычная часть моего тела, которая вообще никакого отношения не имеет к сакральной сущности. У меня половина крови в этом перерождении была танагарианской, — попыталась было воспротивиться жрица, но потом опять столкнулась тревожным взглядом со стальным — мужа, вздохнула и покорно склонила медноволосую голову. — Как скажешь.
Белоснежное оперение, обернувшись ночным туманом, осыпалось к ногам лёгкими хлопьями дыма, чтобы тут же исчезнуть, оставив Шаиру с чувством полной обнажённости на прощание. Правая рука женщины конвульсивно сжалась в кулак, но она смолчала, умудрившись и выражение остроскулого красивого лица сохранить где-то в пределах обыденного спокойствия.

Без крыльев было плохо, просто и незамысловато. Пока Сандерс существовала в плоскости обычных — насколько это возможно применительно к героям, — существ, её не беспокоил факт их наличия ничем, кроме мелких бытовых сложностей, и она привыкла полагаться на ещё одну пару конечностей. И теперь чувствовала себя примерно так же, как пришедший в себя пациент после операции ампутации: ещё ничего не болело, но уже чего-то тоскливо не хватало. Вздохнув и привычным жестом убрав выбившиеся рыжие пряди с лица, она поспешила за Теодором.
Теперь надо было постоянно удерживать в памяти то, что гравитация — вполне себе реальное физическое явление, закрыться от удара или выстрела крылом не получится, а на лопатках не было больше привычной тяжести. Заметно поменялся и баланс тела, с которым теперь предстояло как-то нормально жить. Хотя бы в пределах разумного.
Отвратительно.

Рефлексы, впрочем, ещё неплохо помнили обычное, около-человеческое состояние, и полоса препятствий была хоть и не самым приятным, но всё же относительно безболезненным для самооценки сюрпризом. К финишу ей даже удалось обойти Хартрайта — на два с половиной шага; хотя учитывая то, что он был ранен и до сих пор двигался немного скованно, это было новостью из разряда "прими к сведению и сильно задумайся".
Она и задумалась, где-то в памяти воскресив себе мысль полностью вернуться обратно к карьере тихого учёного-археолога. Конечно, всем, включая саму Шаиру, было понятно, что этого никогда не случится, но сам факт наличия запасного пути как-то утешал.
Дышала она спокойно. Уступая многим в силе, выносливостью княжна могла посрамить любого хищника.
— Было бы неплохо, чтобы мы сами понимали свою физиологию, — тихо проворчала женщина себе под нос, кивком поблагодарив удалившегося Форбса.
Сев прямо на пол и сложив ноги по-турецки, она посмотрела на Хартрайта, запивавшего водой обезболивающее, чуть качнула головой. Её восхищала железная воля супруга, способного, казалось бы, перенести абсолютно всё, что могло произойти, но всё же достаточно часто пташка приходила к мысли, что в этой воле слишком уж много от упрямства Валаамовой ослицы. Преодоления себе можно было бы оставлять и поменьше.

Отирая лицо и шею полотенцем, она внимательно выслушала рассказ про артефакты, оценив уже привычную затейливость что Творца, что Судьбы, вытянула руки и внимательно осмотрела поблёскивающие полосы металла на запястьях. Они не казались грозными; просто странные украшения, если не знать точно, для чего — для кого — они сделаны.
Затем валькирия улыбнулась, протянула руку и ободряюще коснулась мужского плеча горячей ладонью.
— Я буду очень осторожной, милорд. Я ведь обещала тебе.

Она грациозно потянулась, откидываясь назад, и вдруг замерла в совершенно неестественной позе, явно во что-то вслушиваясь. На красивом лице отразилось замешательство.

Созерцая, как быстро и спокойно вооружается Хартрайт, жрица в очередной раз почувствовала себя не на своём месте и не в своё время. Где-то после семнадцатого века она окончательно перестала интересоваться эволюцией человеческого оружия и теперь пожинала плоды своего безразличия.
— У меня огромные проблемы с огнестрелом, — признала Сандерс, с лёгкой тоской осмотрев арсенал, — я практически не использовала его раньше, только на Танагаре. Тебе будет, с чем работать.
По примеру супруга пристегнув на пояс нож, она вышла из комнаты первой, ловко нырнув под мужскую руку.

События развивались всё стремительнее и увлекательнее, и женщина решила пока о них не задумываться, просто позволив реке нести себя и дальше. Размышления тут явно были последними, что требовалось.

Взяв с ладони Теодора "таблетку", валькирия вставила наушник, чуть поморщилась: техника у неё обычно дохла в течение первых трёх часов, за что морально Шаира была неоднократно бита бушевавшим Киборгом. Миллисекунда паузы, жрица перехватила кивок супруга; высокий женский голос звучал холодно и чисто:
— Лебедь в канале.

На улице было холодно и крайне увлекательно, если верить раздававшимся выстрелам. Они нашли тело караульного; изучив его с расстояния в полтора шага, женщина пришла к выводу, что жить будет и даже весьма неплохо, если его подлатать.
Но это приходилось отложить на потом.

Звякнул металл; женщина молча сняла наручи и протянула их Хартрайту, не став ни спорить, ни спрашивать. Она и сама отлично видела, что он прав: после почти вековой неуязвимости, привычку бездумно бросаться на передовую не вытравишь за два часа, а раненной или убитой жрица точно оказалась бы максимально бесполезной в сложившейся ситуации. В тревожной зелени глаз блеснуло золотом недоброе горячечное сияние и тут же опало, Сандерс привычно напрягла крылья. Ей, в общем-то, не требовалась никакой иной дар, кроме собственного тела, за долгие тысячелетия практики превратившегося в оружие, которому было сложно отыскать равных.
Жизнь с Катаром сложно было назвать счастливой, но уж вот в количестве предоставленной солдатской практики упрекнуть его было невозможно.
— Есть другие варианты? — Спросила она, с лёгким интересом созерцая вертолёт. — Вряд ли он сдастся нам добровольно. Пошли. Расскажи мне потом, кого ты так сильно оскорбил своим существованием.

Огромные белые крылья зачерпнули холодный воздух.

Она сейчас снова двигалась быстрее доступного человеческому взгляду, мгновенно опередив супруга и уйдя на высоту, замерла под пузом вертолёта, сосредоточенно размышляя. Можно было, не мудрствуя лукаво, просто уронить пташку, закоротив винт — на это вообще не требовалось никаких особых усилий, но Сандерс опасалась спровоцировать взрыв, который в лучшем случае потребовал бы от дьявола ещё пары месяцев ремонта на тренировочной базе. Приходилось выбирать варианты с меньшим коэффициентом возможных разрушений.
Малахит радужки подёрнулся привычным хищным багрянцем. Мир замедлился, как всегда бывало в горячке боя, позволяя деве битв прикоснуться к тёмной стороне своего существа и почерпнуть в ней уверенности и необходимой холодной ярости. За мгновение она пережила тысячу мыслей, выбирая правильную; резкий, тяжёлый взмах — и она выскользнула из-под закрывавшей её туши вертолёта.

Страшнейший удар крылом и плечом пришёлся по стеклянному куполу оператора. Без него, во-первых, пилот был наполовину слеп; во-вторых, сидящий впереди помешать мог с куда меньшим успехом — не позволяла разница в уровнях между креслами, пилот находился значительно ниже. В осколках стекла, которое по определению было пуленепробиваемым — и уступило валькирии в прочности, — Шаира камнем упала в кабину.
Сознание фиксировало сцены короткими отрывками, без динамики — кадры на фотоплёнке, позволяя воительнице выхватывать только то, что было важным, не отвлекаясь на постороннее. Сгибом крыла выбив из чужой руки пистолет, женщина рванулась вперёд и немного в сторону, без труда балансируя в пошедшем в разнос борту, и, не выдумывая ничего интересного, просто свернула противнику шею. Раздался сухой хруст, какой бывает, когда ломается ветка.

Мёртвое тело оператора, беспощадной сильной рукой вырванное из кресла, полетело вниз. Пилот успел дёрнуться, случайно ударил штурвал левым коленом, пытаясь в полуобороте выстрелить из пистолета назад, в сторону женщины, появившейся в кабине; борт начал заметно крениться. Надсадный вой винта вежливо намекал, что в таком режиме лететь долго получится разве что навстречу распахнувшей объятия земле.
Сандерс перехватила чужую руку, выворачивая запястье и выбивая оружие, оттолкнула упавший ствол ногой. В качестве ударной силы она всегда была хороша.

На счастье Теодора, с военной техникой у его супруги отношения были куда лучше, чем с огнестрельным оружием. Она умела пилотировать практически всё, тому, чего не хватило на Танагаре, научившись в Лиге за долгие десятилетия геройских подвигов на благо цивилизации. Проскользнув мимо дьявола, жрица упала в первое кресло, перехватывая штурвал, выровняла снова начавший крениться борт. Красивое женское лицо было неестественно спокойно: дева битв отлично понимала, что сейчас последует; и Хартрайт не подвёл.

Ей не было особенно жаль убитых: горячечная волна ярости боя, этих отголосков её тёмного языческого прошлого, ещё не оставила Эру, и она пропускала боль, смерть и ярость, что плескалась в муже, сквозь своё сознание, позволяя им раствориться, точно капля крови, в океане её существа. После этого ночью обыденно приходили кошмары, заставляя переживать увиденное и прочувствованное уже по-настоящему, но это будет потом.
— Есть, — коротко ответила воительница.
Не видя мужа, к которому сидела спиной, она ощущала его настолько остро, что предпочла ничего не спрашивать. В дьяволе кипела сущность, жаждая вырваться наружу.

Она вышла из развороченной кабины, откинув стеклянный купол, на полминуты позже, погасив двигатель и убедившись, что в радиоэфире пока царит полное радиомолчание, но догонять Теодора не стала. Окликнув одного из его людей, конвоировавших в сторону многообещающего подвала двух захваченных бойцов — оба в форме НАТО без опознавательных знаков, с холодными невыразительными глазами и абсолютно равнодушными лицами, — женщина коротко и немного резко велела после вернуться к посту Беты.
Спорить с ней никто не стал, и она ушла туда первой.

Раны у караульного были сложными, однако парень оказался крепким — по-прежнему лежал без сознания, но цеплялся за жизнь с упорством уличного кота. Валькирия чуть улыбнулась; да, дьяволу в правильном выборе своих людей не откажешь.
Ей понадобилось три минуты на то, чтобы вспороть камуфляж снятым с пояса ножом, изучить отверстия от пуль — и окатить охранника волной целительного золота. Вышедшие пули она подобрала и, завернув в тонкий белый платок, убрала парню в карман. Пусть. Армейские такие вещи на память часто берегли.
Сдав заметно дезориентированного пациента на руки подошедшему Дельте, дева битв попросила отпоить того чаем и каким угодно образом, хоть под дулом пистолета, но заставить его поесть, пока её сила в чужой крови не угасла, и организм способен к мгновенному исцелению, после чего вздохнула и ушла искать Хартрайта. Теперь было можно.
Кровавый цветок его эмоций ярко горел перед мысленным взором.
Жрица чуть качнула рыжей головою.

Перед тем, как зайти в душевую, она вновь надела браслеты, защёлкнула на запястьях и позволила крыльям исчезнуть; провела пальцами по волосам, распуская растрепавшуюся косу. Разделась Шаира очень быстро, аккуратно сложила одежду и обувь и, бесшумная, точно призрак, вышла к бассейну. Под мраморной кожей перекатывались бугры мышц; несмотря на астеничное, хрупкое телосложение, эта женщина всё равно вызывала невнятное чувство опаски, когда за ней можно было наблюдать чуть дольше пары секунд.
Жрица опустилась на борт бассейна, спустила в воду стройные ноги, и посмотрела — просто посмотрела, позволив взгляду размыться, оттениться золотом — на Теодора. Она, кажется, совершенно не стеснялась того, что обнажена, даже не задумываясь об этом.
Мягко плеснула вода, приникая к её телу.

Протянув руку, Сандерс бережно коснулась мокрых тёмных волос супруга, и её пальцы привычно запутались между прядок.
— Позволишь? — Негромко спросила жрица. — Закрой глаза.
Её прикосновения отдавали теплом полудня и безмятежностью океана; валькирия точно не знала, от кого достался ей этот дар, но он был с ней всегда, сколько она себя помнила. Обернувшись искрою, вспышкой, крошечной бабочкой, она проскользнула над бездной чужих ощущений, вспыхнула, успокаивая поднимавшуюся бурю и щедро одаряя собственным спокойствием величественных тёмных лесов.
И убрала ладонь.

Оттолкнувшись от борта, Шаира очень тихо нырнула в бассейн рядом с супругом, не вызвав брызг.

Лёгкий поворот головы; валькирия бросила на Теодора странный, очень задумчивый взгляд. Воистину, неисповедимы пути; не так много бывших и действующих спецагентов имели сразу две таких приметных черты, как рыжие волосы и кибернетический протез руки. И русские корни. С наибольшей вероятностью, британской разведке посчастливилось в России столкнуться с Ирландцем; хотя, судя по ехидному комментарию британского дьявола, повезло скорее самому Ирландцу. В свете того, что с самой Сандерс бывший Чёрный Ястреб сталкивался меньше месяца назад, это было крайне интересной подробностью.
Нужно было расспросить Хартрайта подробнее об этом, но — потом.
Сейчас её внимание занимали два пленника, которых широким щедрым жестом предоставил ей супруг, сам отойдя в тень из-под единственной горевшей здесь лампочки. Сложно было сказать, повезло ли бойцам с этим его выбором или строго наоборот: у Шаиры были довольно странные представления о надёжных методах ведения допросов, более подошедшие бы эпохе Средневековья. Это на Танагаре любой полицейский допрос начинался с введения сыворотки, после которой у задержанного заканчивались шансы что-то утаить; в мирах менее технологичных приходилось пользоваться, чем позволяли условия.

— Не будем отнимать друг у друга время. Всем понятно, что вы оба не выйдете отсюда живыми, но в моих силах помочь вам это сделать максимально безболезненно. Перед тем, как начнём, — тут жрица вздохнула, и в голосе её серебряной нитью блеснула печаль, — подумайте вот о чём: вы всё равно мне всё расскажете.
Её послали туда же, куда и Теодора, приложив ещё парой отменных ругательств, и Сандерс только грустно качнула головою: безумству храбрых. Она не любила то, что следовало за этим, хоть и принимала необходимость получить ответы любым возможным способом. Сегодняшняя ночь всё равно уже была потеряна; кошмаром больше, кошмаром меньше — не велика беда.
— Подумайте ещё, — искренне посоветовала она, прежде чем стремительным жестом коснуться рукой чужого лба.
Зрачки Виктора расширились до размеров вселенной, когда дева битв открыла перед ним тщательно вымеренную и выверенную бездну ужаса, пережитого ею самой. Абсолютная память, в которой каждый прошедший день оставался навсегда, была и проклятием, и величайшим даром одновременно. Она не забывала ничего и никогда; ни увиденного, ни пережитого, ни прочувствованного; и отдельную грань в памяти женщины занимала боль, с которой ей пришлось свести знакомство.

Дьявол флиртовал с болью; жрица же принимала боль как часть жизни, не придавая ей вовсе никакой окраски. Боль была её постоянной спутницей дольше, чем существовала человеческая цивилизация, и боль эта жила с ней — всегда, оставшись в памяти кровавыми разводами на палаческой плахе. Шаира была отменным заплечных дел мастером, ибо со всеми пытками успела познакомиться сама.
Она действительно никогда не умирала своей смертью.

Прошло полчаса; дева битв бросала пленникам осколки своих воспоминаний, погружая в кровавую пелену и выводя из неё на свет. Терпкий запах сигарет, которые курил Теодор, позволял жрице балансировать на грани собственной реальности, не давая упасть обратно в воспоминания с головой. Рыжие рыбки, глубокий бассейн; сейчас этот пруд казался пугающим, ибо глубина его была неизвестна.

Второго пленника звали Егор, и он оказался не то слабее, не то умнее своего коллеги, и раньше понял, что никакое геройство здесь и сейчас не имеет смысла. Он заговорил.

Женщина присела на край стола и упёрла оба локтя в бёдра, положила на переплетённые тонкие пальцы подбородок. Глубокие глаза её сейчас казались мёртвыми и холодными, как мох, которым поросли склоны могильных курганов, но дыхание Шаиры по-прежнему было очень ровным.
— Ничего не просил, — начал мужчина, — мы вообще не должны были с вами разговаривать. ФСБ не любит, когда в его дела лезут.
Жрица дёрнула краем губ — можно подумать, кто-то другой любил, — но продолжила слушать, хоть и изрядно сомневалась в том, что там будет что-то в достаточной мере интересное. Ещё одна вечная история: иностранный агент, с которого сначала получают всю необходимую помощь, а потом тихо ликвидируют, чтобы никакая секретная информация не вышла за пределы страны. Хартрайту должны были сделать красивую имитацию несчастного случая, но всё пошло наперекосяк — сначала ещё один агент, который чёрт знает откуда появился, потом и сам Теодор внезапно начал выкидывать фокусы и исчез из Российской Федерации до того, как русские спецы вообще поняли, что произошло.

И по-хорошему, можно было бы просто смириться, потому что если он что и хотел передать собственному командованию о визите к потенциальному противнику, то уже наверняка это сделал, но у кого-то из высоких чинов взыграла гордость: всё равно решили устранить. Гениальность данного стратегического хода исполнители сейчас хорошо чувствовали на себе прикосновениями к чужой боли и крепко затянутыми верёвками.
— Всё это закончится тем, что убивать придётся Кузнецова, — тихо пробормотала Сандерс, откидывая голову назад. — Продолжай.

На лице жрицы мелькнуло что-то вроде сарказма, — "Белов", надо же, какой отчаянный порыв уязвлённого самолюбия, — но она смолчала, безропотно уступая место спрашивающего супругу, а сама тем временем размышляла над услышанным. Мог ли быть инициатором операции по ликвидации слишком опасного британца павший ангел, благополучно теперь отбывший в никуда? В принципе, мог, потому что размах бездумно потраченных денег и человеческих ресурсов впечатлял — разумное командование, понимающее последствия, таких идиотских решений обычно не принимало; заодно тогда беспокойство Кузнецова, у которого исчез наиболее заинтересованный в мероприятии офицер, становилось понятным, равно как и то, почему он решил не тянуть больше со слежкой.
В таком случае, быть может, у них и был шанс на время сильно уменьшить интерес русских, хотя дьяволу наверняка и под этой личностью запретят въезд на территорию Российской Федерации. О себе Сандерс беспокоиться в голову не пришло: узнать её без крыльев, самой приметной черты, было не так просто, слишком сильно они перетягивали внимание на себя, да и мало кому вообще пришло бы в голову плотно связать с агентом Mi-6 учёного-историка из Берлинского университета. Конечно, прикрытия бывают разными, но явно не настолько глубокими, как семьдесят лет непрерывной научной деятельности.

Бросив на прощание Егору бесконечно спокойный взгляд, валькирия поднялась со стола, убрала с лица длинные волосы и вышла вслед за Теодором, ответив на его мягкий жест тёплым касанием пальцев к мужскому запястью. Она чувствовала себя уставшей: отражённая от чужих разумов и пережитая в троекратном объёме, собственная боль, вышедшая из тени прошлого, обострилась и теперь настойчиво раз за разом стучалась в сознание, и Шаира чуть заметно хмурилась, вновь силком заставляя себя переключаться на иные ощущения.
Чай был как нельзя кстати.
Найдя пару относительно чистых кружек, женщина скептично заглянула в них по очереди, но пришла к выводу, что, раз мёртвых мышей и тараканов внутри не лежит, то можно пользоваться, и щедро плеснула напитка из заварного чайника, протянула одну мужу, сделала пару больших глотков. Согретый горячей пряной волной, мир моргнул и передумал разваливаться на части в ближайшее время. Отставив чашку на стол, воительница помедлила несколько секунд, падая в серый взгляд, а потом как-то вдруг, потянувшись к Хартрайту, обняла его за пояс обеими руками и ткнулась лбом в плечо.
Тепло его кожи и запах крепких сигарет успокаивали, и она замерла, медленно, глубоко дыша этой близостью и всем существом своим впитывая ощущения.

Когда дева битв отстранилась и взяла в ладони кружку, огромные глаза её вновь были живыми и проницательными, лишёнными мертвенного холода.
— Спасибо. Возможно, — помолчав немного, ответила женщина, потом задумчиво коснулась кончиками пальцев своих губ, — хотя я думаю, что скорее, и этих тоже, а не только их. Сандалфон не мог не понимать, что эта возня тебе не причинит серьёзных неудобств, я скорее поверю, что игры людей — ширма для чего-то более глобального, и в его союзниках засветился кто-то ещё из недовольных вашей с Люцифером политикой вассалов. Ну или я слишком хорошо думаю о его умственных способностях, что, в общем-то, тоже не исключено.
Она стукнула ногтями по керамической поверхности.

Лёгкий, на грани слышимости шум мотора заставил жрицу повернуть голову, чуть склонив её к левому плечу. Странно; ей казалось, что агент должен был приехать намного раньше. Неужели и этот по пути куда-то влип? Не то, чтобы такой вариант был слишком уж невероятен, потому что первое, что сделала бы лично она при необходимости захвата базы — выставила кордоны на дороге, чтобы перекрыть возможность и к бегству, и к прибытию потенциального подкрепления, но оттого он как-то расстраивал. Сандерс чуть куснула себя за нижнюю губу.
Пустая чашка во второй раз встала на столешницу.
— Форбс приехал. Встретить и привести сюда?

Присев рядом с дьяволом на стол, валькирия задумчиво смотрела на Ричарда. Интересное кино, как говаривал один её приятель из чёрных археологов; маячки, реагирующие на магию — странный ход, потому что большинство технических устройств от всплеска силы умирало ещё до того, как успевало активироваться. Да и непонятно было, зачем нужные такие сложности, когда простая снайперская пуля была куда надёжнее — и даже по итогам немного дешевле.
Похоже, что русские спецслужбы подошли к вопросу ликвидации неудобного для них агента с размахом. Это, впрочем, было очевидно по вертолёту, теперь мирно украшавшему собой подъезд к комплексу, но внезапные передовые технологии стали ещё одним сюрпризом, и не то, чтобы он был очень приятным. Шаира глубокомысленно посмотрела в стену, пытаясь понять, в какой момент она стала частью этой занимательной истории, но не смогла; однако события вокруг уже закручивались в спираль, так что выбраться из них не представлялось возможным.
— Опять слежка, — задумчиво протянула она. — Слушайте, это уже третий раз за каких-то два месяца, и, вероятно, от разных организаций, хотя кое-где незримо мелькает цепкая кибернетическая лапка УЛЬЯ. Мои приятели в один голос вопили, что половину схем никто больше не спаяет в рабочем виде. Теодор, ты не чувствуешь, что мы оказались в каком-то эпицентре тотального психоза? Я никогда не страдала манией преследования, но с такими вводными… Мной за предыдущие десять лет спецслужбы так не интересовались, как в эти семь недель.

Поблагодарив, Сандерс бегло прочитала письмо, коротко кивнула и вернула его обратно. Да уж, учитывая веселье, грозившее накрыть их с головой, решать проблему с отсутствием доверенных людей, которые обладают редким набором качеств из отменно работающих мозгов и хорошей военной подготовки, следовало как можно быстрее. Их двоих, — и даже троих, при учёте Форбса, который после казни полковника Белова пришёл в чувство и оказался совершенно не таким безнадёжным, как казался до, — было слишком мало.
Медленно накручивая на палец длинный медный локон, дева битв поставила себе ещё одну мысленную галочку: выяснить всё, что возможно, про устройства, регистрирующие магию; благо, теперь бывшему участнику Лиги не требовалось соблюдать моральные обязательства перед законопослушным обществом. Возможно, кто-то из умельцев сможет поведать что-нибудь интересное.
Судя по тому, что в верхушках спецслужб не-людей было едва ли не больше, чем смертных, интересного могло бы найтись немало.

Пролистав бумаги, протянутые супругом, жрица почувствовала глубокую и древнюю, как сам мир, тоску, вздохнула и отдала листы Роберту, в очередной раз проведя рокировку с опустевшей кружкой. Подумав секунду, Шаира плеснула в неё ещё чая, парившего переплетением густых приятных ароматов, и задумалась, опустив тёмные ресницы.
— Пожалуй. Лично я действительно немного понимаю в политике, поскольку всегда была от неё как-то в стороне, но даже мне очевидно, что на спокойную ситуацию это не слишком похоже. Закулисная возня идёт не первый месяц, меня начали беспокоить известия из разных архивов, где стали поднимать странные документы, с лета этого года, после того, как на Землю припёрся Брейниак и принёс своего безумия. Мы уже обсуждали это, милорд; и основной вопрос в том, кому выгодно так раскачивать равновесие. Люди всё время воевали и будут воевать, прямо или скрыто, но сейчас они делают это с избыточным старанием.
Вариантов ответов о личности заинтересованного кукловода было немного, и все — одинаково отвратительны. Пухлые губы задумавшейся валькирии тронула тень лёгкой, пронзительной усмешки; она на мгновение подумала, что завершение семейной жизни в конце времён, когда всё погибнет, при таком её начале кажется очень логичным. И жить в вечном пламени какого-то инфернального безумия, и погибнуть в нём же; всё закономерно.

— Опять год, — с некоторым неудовольствием заметила жрица, с интересом наблюдая, как супруг вытягивает кружку из её пальцев, — потом обязательно выплывет очередная взаимосвязь между этим пиздецом и всеми остальными: просто потому, что я не верю в подобные совпадения. Мне очень не нравится то, что обрываются все следы. Как только ты находишь кого-то, кто мог бы объяснить, что за чертовщину он затеял, обязательно обнаруживается труп, а информация плывёт дальше. История с Брейниаком тоже очень странная, причём что в его появлении, что в его внезапном союзе с Вандалом. Ладно… Я не готова об этом думать сейчас, у меня в голове уже пусто, как в гробнице после визита учёных. То, что не выкушали мне студенты, доели русские.

Прочитав бумаги об официальном назначении Хартрайта, валькирия кивнула, разделяя с мужем удовлетворение, разошедшееся лёгкой рябью, улыбнулась на чуть ехидное фырканье Роберта.
— Не похоже, чтобы вселенная принимала наши заявки на реализацию. Я бы тоже не отказалась просто от тренировки, но кто бы нас, в общем-то, спрашивал. С другой стороны, где бы при иных обстоятельствах мы достали неучтённый вертолёт. — Коротко усмехнувшись, валькирия мягко спрыгнула со стола. — С удовольствием. Только я переоденусь, хорошо?
Она была хороша в строгом костюме пепельного оттенка; и даже смутно поблёскивавшие латунные наручи под рукавами пиджака не казались неуместными. Привычно подколов длинные волосы в низкую причёску и убрав их от лица, валькирия на мгновение мазнула по дьяволу зелёным взглядом, в котором любовь равно смешивалась с огнём, и вышла из комплекса вслед за супругом, постукивая высокими каблуками. Пожалуй, даже странно было видеть, как сквозь жёсткую сосредоточенность дочери войны, меньше часа назад спокойно сидевшей на допросе, вновь пробивается что-то совсем иное, что пахло сладковатым ароматом цветов и шёпотом горного озера.

Удивительно, сколько всего может произойти за один-единственный год — и сколько произошло. Присев на отодвинутый мужчиной стул, Сандерс благодарно кивнула, скользнула рассеянным взором по обстановке; сам ресторан совершенно не поменялся и даже, кажется, официант был тот же, а её память заботливо подкинула картину, как они сидели здесь после визита в Рейхсархив. Это тогда спираль событий закрутилась, чтобы превратиться ныне в то, что совершилось, выйдя из дурного цикла, по которому жизнь двигалась целую вечность?
Пухлые женские губы на мгновение дрогнули в лёгком изгибе; она тряхнула головой, приняла из рук дьявола протянутый конверт, аккуратно вскрыла.
Паспорта и бумага; женщина развернула её, скользнула по строчкам, а после, отложив, долгие несколько секунд смотрела в идеальное лицо павшего ангела, не потерявшего своей невероятной, почти неестественной красоты и в смертном облике. В глазах жрицы горело живое полуденное солнце.
Она, конечно же, тоже понимала, что это — всего лишь формальность для них обоих, но захлестнувшая женщину волна пронзительного, сверкающего счастья от осознания этого не стала слабее. В конце концов, они жили сейчас среди смертных, и их правилами определяли эту сторону своего существования.
Потянувшись через стол, белокрылая женщина взяла тяжёлую ладонь Хартрайта в свои и несильно сжала пальцы, чуть подалась вперёд, заглядывая в холодные серые глаза — и улыбнулась, опалив его бездной собственных эмоций, среди которых не последнее место занимала благодарность.
И восторг. Восторга в воительнице было не меньше, чем иных чувств.
Ей хотелось броситься ему на шею и быть с ним, просто — быть, отдавшись этому порыву с головой, и чудовищных усилий жрице стоило сдержаться, напомнив себе, что они сейчас не наедине, а время ещё представится. Она выдохнула, на мгновение отводя глаза.

— Сыграть первую нормальную свадьбу спустя вечность было бы забавно, — тихо рассмеялась Шаира, по описанию супруга представив взгляд потенциального священника, которому предложили бы обвенчать подобную пару, — но всё же нет. У меня и друзей-то никогда не было, сплошь коллеги и студенты, а платье… Сошью что-нибудь потом. Возможно, нам удастся хотя бы раз побывать где-то вдвоём, чтобы не оказаться при этом в эпицентре очередной криминальной драмы.